«Катюши» – «Сталинские орга́ны» - Артем Владимирович Драбкин

степени самоубийством: они нас могли бы спокойно расстрелять из орудий или минометным огнем уже через тридцать секунд после обнаружения наших реактивных установок. Мы провели рекогносцировку на высотке, заранее вбили в землю колышки для разметки наших позиций. Выехали на это задание без экипажей, со снятыми колпачками на взрывателях. Нам приказали быть на месте за пять минут до атаки, и мы выполнили это задание, точно накрыв своим залпом немецкую линию обороны на участке прорыва.

Интервью и лит. обработка Г. Койфман

Гуревич Павел Григорьевич

Родился я 15 ноября 1920 года в Белоруссии, в местечке Ленино Горецкого района Могилевской области. Родители мои по происхождению крестьяне. Отец работал на кирпичном заводе. Мать была домохозяйкой. У нас была своя хата, участок земли и лошадь. Я был старшим ребенком в семье, вслед за мной появились сестра и брат. Они погибли во время войны.

В детстве отец всегда говорил мне, что без образования теперь никуда. И я учился. Сначала окончил десять классов, потом в 1939 году поступил в Горецкий сельскохозяйственный институт. Но пробыл я там недолго. Уже в следующем году в институт пришел командир из военкомата (тогда офицеры назывались командирами). Объявил, что им нужны кадры для того, чтобы пополнить командирские школы. Мол, стране не хватает командиров. И вот таким образом я был отозван из института и направлен Горецким военкоматом в Лепельское артиллерийско-минометное училище, находившееся в Витебской области.

Воспринял я это нормально. Если страна нуждалась в командирах, то мы, конечно, должны были сделать все от нас зависящее, чтобы этими командирами стать. А о том, что скоро большая война может начаться и это для нее кадры готовят, тогда, в 1940-м, еще никто из нас не думал. И даже слухов в моей среде таких не ходило. Это уже перед самой войной вроде как начали поговаривать, что может начаться что-то такое. И, что интересно, я сам однажды в училище почти предсказал нашу судьбу. Как получилось. Курсанты проходили на полигоне стрелковую подготовку. Мы там учились вести огонь из 82-мм минометов и 122-мм гаубиц.

Это были гаубицы М-30, для своего времени очень хорошие орудия. У них ствол был установлен на лафете с раздвижными станинами и подрессоренным колесным ходом. То есть для транспортировки очень удобно. Но что самое главное – из них можно было вести огонь и с закрытых позиций, и прямой наводкой. Соответственно, многих из нас именно из этих гаубиц учили стрелять.

И вот я был грамотный малый, хорошо знал правила стрельбы. Нам на полигоне дали задание сделать полную подготовку данных для огня по мишени, находившейся в полутора километрах от нас. То есть и координаты нам дали для этого, и метеорологические условия.

Для полной подготовки нужно ведь также направление и силу ветра учитывать, температуру воздуха и все такое, чтобы рассчитать отклонение снаряда. Кроме того, у нас приборы были такие же самые, как на войне используются. Тот же хордовый угломер у меня сохранился до сих пор. И что вышло. Пока не было метеорологических данных, я решил не терять времени, а сокращенную подготовку сделать, то есть без учета погодных условий. Тем более что полтора километра – не такое большое расстояние, чтобы это могло как-то существенно повлиять на стрельбу.

И вот, все уже начали делать полную подготовку, а я сокращенную доделываю. Ко мне подходит один из командиров, с ухмылочкой говорит:

– Что ж вы, товарищ командир, отстаете? К полной подготовке надо приступать. Там точные данные, без них в цель не попадешь!

Я молодой был, горячий, вспылил:

– А зачем мне этим заниматься? Сокращенная и меньше времени занимает, и никаких метеорологических данных не требуется. Разве в боевых условиях нам эти данные будут давать? Но я и полную еще сделать успею, если так надо.

Время, отведенное на подготовку, закончилось. Нам приказали строиться. И слышу команду:

– Гуревич, выйти из строя! – Ну, думаю: «Сейчас будет мне за то, что умничал. На гауптвахту отправят, а то еще хуже что-нибудь». Стою я перед офицером, и тут начальник полигона подходит. Спрашивает:

– А этот чего из строя вышел?

– Да вот, наказание ему объявлять буду, – объясняет офицер. – Пререкается со мной. Говорит, дескать, полная подготовка не нужна. А что он еще может знать, сопляк ведь, только учиться начал! – Услышав это, я разозлился и снова начал спорить:

– А разве в боевых условиях полную подготовку делают?

Начальник полигона окинул меня оценивающим взглядом и говорит:

– Дайте ему сокращенную подготовку и половину времени. Пусть за три минуты подготовит и ведет стрельбу!

То есть вообще на подготовку пять минут было положено, но я и за три минуты уложился. Начальник полигона проверил мои расчеты и махнул рукой: «Давай, стреляй!» В гаубицу уже были снаряды заряжены. Я командую: «Огонь!» Цель представляла собой макет избушки, довольно небольшой. И вот, мой первый снаряд совсем немного не долетел до цели. Второй – перелет. А от третьего выстрела избушка буквально на воздух взлетела! Прямо в цель! «Молодец!» – похвалил меня начальник полигона. И больше он ничего не сказал. Я решил, что инцидент на этом и закончился. Вернулся в строй и вместе с другими курсантами пошел обратно в училище. В училище нас на следующий день выстроили по случаю какой-то знаменательной даты. И вдруг вижу, сам начальник нашего училища на меня смотрит. Не успел я это осмыслить, как слышу: «Курсант Гуревич! Выйти на три шага вперед». Я выхожу. Думаю, сейчас и объявят мне гауптвахту. Однако с удивлением слышу: «Курсант Павел Гуревич за отличную стрельбу награждается именными часами «Павел Бурэ». Они у меня до сих пор целы и, не поверите, даже сегодня отлично идут. Но что самое главное – факт моего награждения за стрельбу был внесен в личное дело, и это, наверное, сыграло решающую роль в том, что мне потом доверили гвардейский миномет «катюша».

Но вот уже после училища, сразу как только мы на фронт попали, мой земляк из Белоруссии Петька (его потом в другую часть перевели) сказал мне: «Ты как чувствовал, что война скоро, а там уж полная подготовка не понадобится».

А война как для вас началась?

Война застала нас прямо в училище. Мы тогда на полигоне как раз были. И вдруг появляется один из офицеров из нашего училища, расстроенный такой. Мы сразу поняли, что неладное что-то стряслось. А нам уже командуют: строиться и в училище. По пути в